Валентина Степановна в 1956 году по распределению попала в наш город, но сегодня ей приходится просить милостыню, чтобы собрать деньги на операцию
Многие из кишиневцев, наверняка, видели эту старушку. Она обычно сидит на лавочке на улице Пушкина между улицей 31 августа и бульваром Штефана чел Маре. Или стоит у «Макдональдса». Согбенная, почти прозрачная фигурка, старое-старое пальто, на голове — беретик, в одной руке — палочка, в другой — парочка бумажных леев. Еще есть целлофановый пакет, в котором краюха хлеба. Она не просит милостыни. Она просто сидит или стоит, а мимо проносятся веселые школьники и студенты, на ходу жующие сдобу, или деловой люди, спешащий по своим денежным делам…
Случайно с ней познакомился во время понедельничной акции протеста комбатантов. Они заблокировали улицу Пушкина, транспорт стоял. Я присел на лавочку, она обернулась ко мне:
— Троллейбусы стоят?
Завязался разговор. Ее зову Валентина Степановна. Ей — 82 года.
— Я закончила строительный техникум и в 1956 году 18-летней девчонкой попала по распределению в Кишинев, — тихим голосом рассказывала Валентина Степановна. — Строила всю жизнь… А пенсия у меня всего 1300 леев…
— А дети не помогают?
— Дети, как и вся страна, уехали за границу. Сами угол снимают. Да я у них ничего и не прошу, пусть у них все будет хорошо! А как жить, скажите, на такую пенсию?! На 80-летний юбилей я спряталась дома, никому дверьь не открывала, на звонки не отвечала. Стыдно было, у меня даже куска хлеба на день рождения не оказалось дома, как гостей приглашать? Недавно врач выписал рецепт, лекарств надо покупать на 1300 леев. Как раз вся пенсия и уйдет…А мне необходима операция, стоит 25 тысяч леев. Такая же пенсионерка, как и я, надоумила меня, вот и сижу здесь, собираю на операцию… Это еще ничего! Вон моей соседке, которая живет с дочерью, а у той трое детей, все отключили за неуплату — свет, газ, воду! Вот им-то как жить?!
— И много вы денег собрали на операцию?
— Три тысячи леев. Но я недавно тут стою…
Я протянул Валентине Степановне деньги.
— Только не снимайте меня! — попросила она.
В Валентине Степановне, несмотря на аховое положение и отсутствие надежды, было больше достоинства, чем у бушующих рядом комбатантов, требующих себе всевозможных льгот и готовых ради этого на все — не пускать маленьких детей домой (автомобиль с мамой двоих детишек они так и не пропустили), а взрослого человека — на похороны…
